Покопалась в старых стихах. Поржала от души, но был один, который внезапно даже сейчас понравился:

Разорваны в клочья цветные фантомы реальности,
Забыты и брошены наземь усталые чувства и мысли.
А в воздухе будто бы легкие, сладкие капли зависли
Раздробленных и одинаковых фраз и банальностей.

Я знаю: мне надо бежать и спасаться немедленно,
Ведь все хотят видеть и чувствовать времени всполохи так же,
Как я. Я особенный — я могу видеть сквозь стены на сажень
И прошлые годы, как фильм, выбирать привередливо.

Везде они — гадкие, жадные, злобные, страшные,
Они пробираются ночью мне в голову, лезут с ногами
И что-то там смотрят, и ищут, как им распрощаться с долгами,
Продав подороже мой дар, покорив своей воле изгаженной.

Но есть один способ уйти навсегда от слежения
И дар мой на веки веков схоронить за надёжной стеною:
Подняться на крышу и к краю легко повернуться спиною,
И падать, пока не затихнет вдруг сердцебиение.

Я счастлив теперь: нет сомнений и нет сожаления.

Если забыть обо всем, совершенном когда-то,
Сейчас же стереть все поступки и выбросить мысли,
То можно услышать, как путано и виновато
Пытается сердце любовные высечь искры.

И если немного подумать, то, может быть, нужно
Давно было вычистить голову, душу до блеска.
Потом же пустое пространство обдуманно, скучно
Заполнить всем тем, что там было и раньше, конечно.

Об этом кричат ведь рекламные книги, брошюры:
«Начни всё сначала, раз с первого раза не вышло!
Возьми чистый лист и попробуй ещё раз, без шума
Свой путь начертать, чтобы вёл исключительно выше».

Но часто в погоне за тем, что им легче и проще,
Обычные люди, пытаясь жить лучше и чище,
Чем в прошлом, забыв поменять и улучшить свой почерк,
Всё ту же историю жизни по сотне раз пишут.

Я бы хотел полетать вместе с ветром и птицами,
Весело прыгать по крышам и выше них.
Я бы хотел быть немного сильнее и искренней,
Вырвать себя из земли и стать кем-то другим.

Я хочу стать бесконечным и белым облаком,
Гордо, спокойно смотреть на людей свысока.
Я хочу быть выдыхаемой порцией воздуха
Этих людей. Для чего же ещё облака?

Я распахнул бы окно и наружу вылез бы
На чуть пошарпанный белый широкий карниз.
Я бы взлетел! Я бы взвился на крыльях истины!
—
Ну а сейчас я стремительно падаю вниз.

Я чего-то хочу, но не знаю чего,
Я куда-то лечу, но не вижу небес,
Я бегу от себя, привечаю врагов.
Я запутан мерцанием звёздных телес.

Слишком молод, чтоб быть умудренным творцом,
Быть поэтом не в мареве слов, а за ним.
Слишком стар, чтобы быть беззаботным юнцом,
Незаконченной песней, творимой другим.

Не уверен, что свет — обязательно свет,
Сомневаюсь, что тьма есть незыблемо зло.
Если твёрдой, как сталь, точки зрения нет,
Это значит, что нет и меня самого?

Ветер игриво пугает холодные капли,
Смело бежит и глядит мне с весельем в глаза.
Я недоволен, конечно: ладони озябли.
Только ему не решаюсь об этом сказать.

Тучи кому-то, быть может, ударят по нервам,
Слишком уж сер и уныл их полуденный вид.
Ну а по мне, так намного печальнее верный
Солнечный луч, обреченный навеки светить.

Тихо бреду по причудливым улочкам ночи,
Мне — наконец-то — спокойно, уютно во тьме.
Жалко, конечно, что скоро острее и звонче
Солнечным лезвием будет терзать меня свет.

В моих глазах виднеется сталь и лёд.
И зеркало зябко ёжится, чуть тускнея.
Мои слишком тонкие пальцы хотят в полёт
Над снежными нотами строгих пустых линеек.

В моей душе расцветают и спят цветы,
С любовью меня обнимая своими сердцами.
Я знаю, что скоро убью даже эти следы
Того, что не всё ещё дремлет под коркой хрустальной.

В моём мирке забывается солнца свет,
И тьма не проходит сквозь дымку ничьих ответов.
В моей голове ничего-то, по сути, и нет.
Лишь вспышками редко мерцают обрывки куплетов.

/В моих глазах обретается пустота/.

Уйду. Всё брошу. Вырву с корнем
Всё то, что тянет душу вниз.
Запрусь в своём мирке холодном,
Надежном доме из реприз.

Забуду. Сдамся. Буду смирно
Стоять и ждать своей судьбы.
Но там. Не здесь, в подлунном мире,
Лишённом страстной глубины.

Растаю. В дым. Сольюсь с пучиной
Знакомых глаз и чуждых дней.
Засну, сгорев вдвоём с лучиной.
Закрою мир. Открою дверь.

Усталость схлынет. Добрый холод
Позволит жить без лживых слов.
Всё. Решено. Бездумный молот
Разбил реальности стекло.

В воздух недвижимый рвётся отчаянно
Полный безмолвия крик.
Боль равнодушно, а может, нечаянно
Плавно восходит на пик.

Солнце сияет, в зрачках отражается
Яркий, подвижный луч.
Мир безмятежный мой вырвать пытается
От подсознания ключ.

Свет вызывает внутри отвращение,
Мне ближе к сердцу тьма.
Синее небо, любви ощущение —
Дым, колдовской туман.

Жизнь без тоски и печали немыслима,
Смерть слишком зла, чтоб принять.
Стыд мой союзник, а страхи — зависимость.
Доза получена. Снова. Опять.

Оторваться от земли и от прошлого тоже,
От обиды и слез ничего не оставить.
Я не знал, почему я не знал, что так можно:
Перестать притворяться, забить на усталость?

Я не знал, что всё то, о чем с детства твердили
Мне родители, дяди и тёти, соседи, —
Просто дым, оседающий хлопьями пыли
На пошарпанном мыслями тёмном паркете.

Я уйду и от мира, от веры, от жизни,
Что так тесно сплелась с шантажом и обманом,
Я уйду навсегда, без труда растворившись
В океане огней, защищённых туманом.

Не вернусь ни домой, ни в реальность, ни в разум,
С фонарями проспекта навеки сроднившись.
Я не мрачная, стёртая ластиком фраза,
Нет, я текст, завершённый бессмертным затишьем.